Афиша Санкт-Петербурга

МАРИЯ АРЕНДТ
21 июля-4 августа 2011 г.

ШИТО-КРЫТО
Вышивка
Куратор Любовь Шакс
галерея РОЗА АЗОРА

С 21 июня по 04 августа 2011 г. галерея современного искусства AL Gallery представляет проект Марии Арендт «Шито-крыто». Впервые он был показан в рамках III Московского биеннале галереей «Роза Азора» в Государственном литературном музее.

 
Частушки - своего рода русские непристойные хокку. В первых строчках рисуется невинная картинка, но к концу четверостишия история приобретает совершенно фарсовый и фантастический смысл.
Сидит ворон на березе
Ничего не говорит
………………………..
………………………..

Для тех, кто знает весь текст частушки, первая строка звучит вовсе не так буколически безмятежно, как для профанов. Для тех же, кто не в курсе, частушка - хороший урок созерцания: увидев ворона на березе, не спешите с выводами - кто знает, какое продолжение будет у этой истории.
Работы Марии Арендт названы по первым строкам русских частушек. Они, как и сами частушки, чреваты неожиданностями и готовы посмеяться над теми, кто привык судить по первому впечатлению. На первый взгляд они кажутся очень лаконичными, но у них есть продолжение.Кто знает, тот знает. Кто-то улыбнется и подмигнет соседу, кто-то с негодованием скривит рот. Но стоит ли волноваться? В сущности, совсем простая история:
Килька плавает в томате
Ей в томате хорошо.
Только я, е**на матерь,
Места в жизни не нашел.

А. Раппапорт

Вышивка с выдумкой. Эротическое рукоделие Маши Арендт

Серия вышивок Марии Арендт может рассматриваться как еще одна вариация на тему "слово-изображение" в современном авангардном искусстве. Слово в данном случае - обрывок цитаты, изображение - графика средствами линейной однониточной вышивки по монохромной поверхности. Необычность техники и литературной ссылки придает серии настоящую оригинальность и свежесть. Умеренная ирония и минимализм тут соприкасаются с достаточно актуальным сексуальным подтекстом и менее актуальной в наши дни сферой рукоделия. Впрочем, рукоделие в связи сексуальной озабоченностью, кажется, еще не вышло из моды.
Проблема соотношения слова и изображения может считаться одной из основных для современного искусства, но хотя в полную силу она стала звучать в концептуализме,  ее корни уходят еще в историю искусства древности. Реализм, в том числе и критический, тоже играл названиями. Недаром замечено, что картина Исаака Левитана "Владимирка" без своего названия почти утратила бы всякий смысл. Возможно, что это и преувеличение. Классицизм тоже разыгрывал связи живописи с поэзией со ссылкой на Горация.  Поэзия была живописью для слепых, живопись - поэзией для глухих.

Но подлинно новый смысл отношение слова и изображения получило только во второй половине 20 века. Немалую роль в этом сыграли художники группы "Art&Language". Их серия огромных полотен под общим названием «Портрет В.И. Ленина» в стиле живописи Джексона Поллока был своего рода шоковым экспериментом. Концептуализм обыгрывал и триаду: "вещь - слово - изображение". Классическим примером такой игры стал стул Иожефа Кошута или его же знаменитый "art" со статьей из вебстеровского словаря. Илья Кабаков в 70-х годах сделал серию минималистских концептуальных работ, в которых предмет, приделанный к доске, сопровождался вопросом и ответом с именами и фамилиями спрашивавших "Чей это молоток? Не знаю". Позднее слова стали заполнять картины, вытесняя из них изображения. При этом эксплуатировались все виды каллиграфии и шрифтового искусства, имитировалась реклама, финансовые отчеты, расписания, справки, удостоверения личности и пр. Даже фотографы перестали снимать и переключились на подписи, в особенности знаменитой стала серия Купреянова "Угасло дневное светило". 

Во многих случаях в замысел входит память. Нужно как-то ассоциировать слова с их культурным контекстом, равно как и изображения. В этом отношении озорные частушки  даны только памяти, а графика имеет с порнографией мало общего. Это скромные изобразительные сюжеты, приличествующие отрывному календарю. Но, все же, один довольно тонкий ассоциативный момент тут просматривается. Это как раз полиграфия или намек на нее. Такого рода рисунки редко используются в станковом и уж, тем более, в прикладном искусстве, скорее они принадлежит печатной продукции, газете или журналу. Последние же, будучи прежде всего вещами, элементами предметного мира, соответствуют кускам ткани, тоже принадлежащими миру бытовых предметов и тем самым художественная проекция замысла на повседневность становится скрытой темой чистого созерцания.
Ткань, в отличие от книг и журналов, которые в глянцевом варианте стали еще прозрачнее, и утратили свойства вещи, остается  вещью, не теряет вещественности. Журналами и газетами  уже невозможно даже печку растопить, не говоря уж о менее почтенной судьбе печатной продукции в домашнем обиходе. Тут же  материя берет реванш, и играет со словом, не теряя первородства.
Такое двойное кодирование указывает не только на постмодернистское чтение, но и на противоположный в фольклоре способ обращения с предметами в знаменитых иносказаниях типа "ключик и замочек", "колечко и пальчик" или - уж в этом случае особенно актуальным - "нитка и иголка". Одним словом, Марии Арендт удалось в крайне лаконичной форме связать  далекие горизонты культуры, и можно сказать, что ее иголка отличается остротой, не меньшей, чем смелое слово.