Тома де Томон. Другие постройки

Одновременно с сооружением Биржи, в 1804—1805 годах, Томон строил одно из прекраснейших зданий Петербурга - амбары на Сальном буяне. В них с особенной ясностью отразились все приемы Леду и его школы. Таким же чисто французским «духом античности» веет от прелестного храма-памятника императору Павлу I в Павловске с трогательной надписью в тимпане: «Супругу-благодетелю» Он построен в 1806-1808 годах и представляет в плане тип древних малых храмов («простилос»). Фронтон поддерживается четырьмя дорическими колоннами, шейки которых обужены и каннелированы, тогда как стержень колонны остается гладким. Фриз — с триглифами и масками; стены — в рустах до самого архитрава. Внутри очаровательный по пропорциям свод с кессонами и блестящей скульптурой в щековой стене (Эскизный проект этого памятника есть в собрании А. Н. Бенуа). Спускающийся на цепях фонарь в виде урны и такие же четыре урны в железных входных дверях придают всей композиции неизъяснимую прелесть.

В рисунках Томона находим мы много подобных композиций, по большей части неисполненных,— в них он является настоящим поэтом и жрецом, который, создавая свою архитектуру, священнодействует.
Из незначительных построек Томона надо отметить колонну в память столетия Полтавской победы, проект которой утвержден в 1806 году, а само сооружение закончено в 1811-м, и те четыре фонтана, которые он соорудил в 1809 году по Царскосельской дороге — у Среднерогатского дворца, в Каменке, в Колонии и на Пулковой горе. Этот последний удачнее всех.

По свидетельству современников, Томон строил много частных домов в Петербурге, и в числе их тот чисто французский дом на набережной Невы, рядом с Сенатом, который некогда принадлежал графине Лаваль и ныне приобретен для нужд Сената.
В ночь на 1 января 1813 года Большой театр сгорел, и когда на другой день Томон занялся исследованием причиненных разрушений, он свалился с огромной высоты и так разбился, что оправиться уже не мог. Он стал часто хворать и 23 августа 1813 года умер. Томон не был единственным представителем новой французской школы, ибо нашлись и русские мастера, черпавшие вдохновение из того же источника. Но, перенося эти мотивы на родную почву, они сумели претворить их в свое родное, собственное, русское искусство, сумели создать свою, «русскую классику». Одним из крупнейших русских мастеров эпохи был Захаров.

И. Грабарь