Кокоринов. Основание Академии художеств

При Петре Великом обучение «художествам» было сосредоточено в архитектурной школе, открытой при Канцелярии строений, и в рисовальной школе, заведенной по приказанию государя при Петербургской типографии, которая находилась под ведением энергичного «цейх-директора» Аврамова. Под влиянием Лейбница Петр задумал учредить в Петербурге академию, которую в 1718 году он представлял себе как Академию наук и художеств. В 1724 году Блюментрост представил государю доклад об учреждении академии, в котором говорил: «К расположению художеств и наук употребляются обычно два здания: первый образ называется универзитет, второй — академиа, или социетет художеств и наук». Доклад был утвержден, и началась переписка о вызове ученых художников из чужих стран. Петру не довелось дожить до открытия деятельности академии, и, открытая при Екатерине I, она стала правильно функционировать лишь при Анне Иоанновне. Заслуги академии в деле русских художеств огромны, но самое сочетание «наук и художеств» в одном учреждении неминуемо должно было тормозить как науки, так и художества, ибо ни первые, ни вторые не могли чувствовать себя в академии хозяевами. В проекте устава Академии наук, написанном при императрице Анне, предусмотрено, например, и преподавание рисования, но сделана характерная оговорка о том, что это «художество ученым, хотя немногую пользу приносит, однакож великим есть украшением».

Еще определеннее высказана была мысль о том, что в Академии наук художества только терпимы, в 1754 году. В этом году президент академии граф Кирилл Разумовский в письме к Штелину сделал ему нечто вроде выговора, заявив, что «по большой части художники ни пользы ни дальней чести неделают, кроме только единаго разглашения, яко бы в Академии больше прилагается старания художественную фабрику размножить, нежели науки».
Когда Шувалов вошел в силу, он решил положить конец ненормальному положению вещей, создававшемуся годами, и задумал в 1756 году основать Академию художеств. Любопытно при этом, что он едва не повторил старой ошибки, затеяв учреждение последней при только что открытом им Московском университете. Его новая академия не сливалась бы, конечно, вполне с университетом, но все же была бы при нем до известной степени в роли пасынка, и во всяком случае на втором месте. По счастью, в следующем году он вынужден был отказаться от первоначальной мысли, так как художники, с которыми велись в это время переговоры в Париже, наотрез отказались ехать в Москву, где вдали от двора не могли рассчитывать на хороший заработок.

И. Грабарь