Адриан Дмитриевич Захаров. Адмиралтейство

Но одна из этих работ, создавшая ему громкую славу, покрывает собою все, что им было когда-либо сделано. Вот почему, говоря о Захарове, приходится говорить главным образом о здании санкт-петербургского Адмиралтейства — бессмертном создании его гения. В этом произведении вылились не только все лучшие идеи мастера, но в нем, как в фокусе, отразилась и вся архитектурная эпоха; изучая его, изучаешь александровский стиль. Вот почему Захарову должно быть отведено среди художников александровской эпохи одно из первых мест.

Характерная для русских зодчих черта в разработке плана — чрезмерная растянутость его — отразилась и в плане Адмиралтейства. Однако не одно лишь желание окружить столь колоссальную площадь сплошной постройкой было причиной растянутости плана; можно было скомпоновать одно или несколько центральных больших зданий, заполнив оградой интервалы, но зодчий искал «шири» в композиции и дал впечатление какого-то могущества, простора и необъятности. К сожалению, вся площадь перед главным фасадом Адмиралтейства, еще более усиливавшая то впечатление, на которое рассчитывал автор, в настоящее время засажена садом. Площадь исчезла, красота и внушительность здания проиграна. Старая фотография Бианки, снятая в 1860-х годах, когда деревья еще не разрослись, дает представление о волшебной красоте всей этой архитектурной композиции.

Несмотря на колоссальную длину фасада — 190 сажен,— Захаров так умело справился с композицией, что в нем нет ни скучности разбивки, ни досадных повторений. Он ввел три центра, из коих главный построен на ином совершенно приеме, нежели два других. Главный центр представляет из себя квадратное в плане сооружение, которое переходит в другой, меньший квадрат, окруженный с четырех сторон колоннадой, и венчается шпилем. Нижний квадрат обработан наподобие триумфальной арки, очень тяжелой и мощной архитектуры с карнизом дорического ордера, тяжелой арматурой и двумя славами, держащими перекрещивающиеся знамена. Впереди на двух пьедесталах две дивные скульптуры работы Ф. Щедрина, изображающие классических женщин, поддерживающих земной шар. Все дышит силой и суровым мужеством. Верхний квадрат, в контраст с нижним, облегчен ионической колоннадой с рядом статуй, легко переходящим в воздух и дающим вместе с небольшим сомкнутым золоченым куполом плавный переход к устремленному в небо золоченому же шпилю. Поистине изумительно богатство этой композиции, в которой сила мощных форм сочетается с нежнейшими переходами и гармонией изысканных пропорций.

Два других симметричных центра построены на совершенно иных началах: насколько там Захаров не поскупился на богатство и пышность архитектурных форм, настолько здесь он заботится о спокойствии. Спокойный дорический портик о двенадцати колоннах, с двумя столь же спокойными крыльями о шести колоннах каждый, является основой композиции. Богатая скульптура, заполняющая фронтоны, не нарушая спокойствия, придает портикам величие, являясь единственным украшением этих боковых фасадов. Несмотря на кажущуюся бедность и скупость, нельзя упрекнуть композицию в сухости. Даже в тех частях, которые соединяют между собой три центра, совершенно однообразная разбивка окон отнюдь не кажется сухою. Богатой маской, живописной лепной арматурой и сочным наличником Захаров сумел придать и этим частям жизнь и прелесть.

Искусным приемом, при помощи повторяющихся на все три стороны флигелей, переходит на боковые фасады, построенные по типу только что описанных боковых выступов главного фасада. И таким же приемом он переходит к фасадам на Неву. Эти очаровательные флигеля имеют центром такую же арку, как на главном фасаде, но более упрощенную, отчего она еще выигрывает. Квадратные в плане, флигеля эти венчаются круглым барабаном и круглыми же ступенями переходят в группу дельфинов, несущих штандарт. Логика, стройность и спокойная самоуверенность всей этой дивной композиции поразительны! Что касается пропорций в архитектуре Захарова, то в них не следует искать той строгости и законченности, которую мы видим в произведениях греков и римлян или хотя бы у Палладио. Это пропорции, свойственные главным образом русским зодчим,— те пропорции, неуловимые законы которых угаданы мастерами александровской эпохи. Как обширным дворцам, так и миниатюрным особнякам они придают уют, теплоту и очарование, отличающие русский классицизм от классицизма других стран.

И. Грабарь