Медный всадник и архитектурная среда Петербурга XVIII века

«Первый сторож» Медного всадника

Памятник стал необычайно популярным среди петербуржцев. Для сохранения порядка около него была построена сторожка, в которой находился сторож. По преданию, первым из них был дьячок села Чижова Смоленской губернии Тимофей Краснопевцев.
Многими современниками монумент воспринимался как символ Эпохи государственных преобразований и блестящих побед русского оружия. В этом смысле примечательна запись в дневнике А. В. Храповицкого, помеченная 15 июля 1788 года, т. е. спустя шесть лет после открытия монумента. Здесь сообщается, что когда в связи с войной ожидали нападения шведского короля: «сколько теперь известно, то король... хотел сделать десант на Красной Горке, выжечь Кронштадт, идти в Петербург и опрокинуть статую Петра I». Таким образом, завершающей акцией шведского реванша должна была быть расправа со статуей.

Медный всадник и архитектурный ансамбль Петербурга старого времени

Памятник Петру сразу же органически вошел в ансамбль города. Но глядя на него сейчас, надо учитывать, что в современных условиях застройки площади его восприятие во многом отлично от того, каким оно было в XVIII и в начале XIX столетия. Имеет смысл представить себе те подходы к памятнику и точки его обзора, которые в силу ряда причин были наиболее выигрышными двести лет назад. Это поможет увидеть монумент в его первозданности, представить себе его жизнь в городском ансамбле того времени.

Прежде всего, следует помнить, что сама площадь, на которой находился монумент, была совсем иной по масштабу и конфигурации, нежели сегодня. Здание Сената было двухэтажным и неизмеримо более скромным по своему пластическому убранству. Великолепного торжественно-строгого россиевского здания еще не существовало. Слева от монумента, если смотреть на него с Невы, находился невысокий земляной адмиралтейский вал, ограждавший канал, а еще левее к реке выходил адмиралтейский бастион. Длинный и низкий фасад самого Адмиралтейства весьма мало походил на величественное создание Захарова. Это был ряд пакгаузов, складских помещений, мастерских, обслуживавших стапели, на которых, кстати сказать, стоял постоянный грохот, непрерывный шум от работающих лебедок и наковален. За монументом, в глубине, был канал с небольшим мостом, ведущим к площади, где находилась старая Исаакиевская церковь.
Таким образом, все постройки, ограждавшие Петровскую площадь, были маломасштабными, отчего площадь казалась более широкой, а сам монумент крупнее. Никакой зелени, которая сегодня является фоном для монумента, не было и в помине.

Чрезвычайно важно и то, что в XVIII столетии, к площади вел единственный наплавной мост через Неву — от нынешней Университетской набережной. Это приводило к тому, что к памятнику стекались конные и пешие — все те, кто проходил или проезжал через мост. Памятник находился в центре самой оживленной городской магистрали, в то время как сегодня он, в сущности, оказался в стороне от интенсивного городского движения, в зеленом окружении, в уголке старого Петербурга.

Архитектурное окружение монумента в XVIII столетии и определяло основные точки его обзора, с противоположного берега Невы, затем с моста и наконец с самой площади, т. е. уже в непосредственной близости. Другой важнейший путь подхода к памятнику был сзади, со стороны Исаакиевской церкви, от канала. С каждой из этих точек он раскрывался по-разному, зритель в разной последовательности осматривал его в целом и деталях.

А. Каганович