Пьетро Гонзаго


В истории Павловского дворца и особенно парка творчество итальянского живописца-декоратора Пьетро Гонзаго занимает особое место, он расписал во дворце многие помещения, а парком был просто пленен. 
Гонзаго показал, что природный пейзаж можно переделать, усовершенствовать, преобразить. Поражает, как приехавший из яркой экзотической Италии художник полюбил, глубоко познал и творчески начал преображать скромный северный русский пейзаж.

Произведения П. Гонзаго в Павловском парке

К северу от реки Славянки в районе Большой звезды он соорудил Долину прудов. 
В северной части парка Гонзаго работал над участком, названным Красной долиной: он умело группировал посадки, сочетания деревьев и кустов не были для него случайными — в разные времена года окраска листьев деревьев должна была соответствовать друг другу или резко контрастировать, чтобы создать яркий живописный эффект.
 Человек театра, Гонзаго прекрасно знал законы сценической перспективы и понимал, как можно организовать пространство и подать его неожиданно и эффектно.

Один современник описывает случай, когда Гонзаго в конце прогулочной дорожки, обрамленной деревьями и кустарниками, установил громадное живописное полотно, на котором были изображены крестьяне и пасущиеся коровы. Многие посетители парка попадались на эту уловку и понимали, что это обман, лишь наткнувшись на декорацию. 


Неподалеку от Тройной липовой аллеи во времена Павла Петровича был унылый пыльный Парадный плац, где он устраивал парады и муштровал солдат. В 1803–1813 годах П. Гонзаго преобразил это место, центром его стал выкопанный пруд с островом. Здесь он использовал, как в театре, принципы кулис: лужайки, рощицы, отдельные деревья и кусты сочетались друг с другом, создавая чарующие картины. 
Палитрой для Гонзаго были луга, рощи, леса, а красками — различные оттенки весенней или летней зелени и буйство осенних сочных красок листвы:
«золото» кленов и берез, «серебро» ив, «бронза» дубов, темная зелень елей – вот те «краски», которыми он писал свои знаменитые парковые пейзажи.


В своем труде «Музыка глаз» П. Гонзаго писал: «Деревья отличаются друг от друга формой и цветом; среди них имеются и веселые деревья, и изящные, и печальные, и гордые, и величественные.»
«Красками» Гонзаго были северные деревья: дуб, ель, рябина, береза, осина, сосна. Они и помогали выдающемуся паркостроителю создавать ту красоту, которую так умело и неназойливо творил художник в Павловском парке.
«Всю жизнь я писал лес кистью, – восклицал он. – Однажды мне можно нарисовать его на природе?!»

П. Гонзаго воплощал в жизнь то, о чем так вдохновенно писал в своем трактате «Сады» Ж. Делиль, книга которого в России начала XIX века была необыкновенно популярна:
…Вот краски, полотно, вот кисть, соображай,
Твоя Природа!
Сам рисуй и поправляй.
Но не спеши садить: смотря и замечая,
Учися украшать,
Природе подражая.

…Счастливец, кто живет, владея лесом старым,
Еще счастливей тот, кто труд вложил недаром
И создал новый лес!
Он отдал много сил,
Но вправе произнесть: я это посадил!